Лето 1941-го в Королях
С каждым годом все меньше в живых остается участников и очевидцев событий 1941-1945 годов. Но неужели с последним из них уйдёт в небытие и память о той войне? Навряд ли! Великая Отечественная стала не просто частью истории страны. Это семейная история, которая передается из поколения в поколение. Ничто и никто не будет забыт, пока этой историей интересуются внуки и правнуки тех, кто сражался за Родину. Один из них — Алексей Шидловский, ученик 11 класса Белицкой школы. В редакцию юноша принес свой рассказ, основанный на воспоминаниях своего дедушки Мечеслава Михайловича Шидловского, который в июне 1941-го был всего лишь маленьким девятилетним мальчиком. И все же первые дни войны запомнились ему до мельчайших подробностей на всю жизнь. Этот рассказ мы и предлагаем нашим читателям. А всех ровесников Алексея призываем последовать его примеру и расспросить своих бабушек и дедушек о войне. Пока не поздно!
Солнце поднялось выше и осветило соломенные крыши домов небольшой деревеньки под названием Короли. Двадцать четыре дома расположились в утопающей зелени низины Через всю деревню проходила дорога.
Параллельно ей, метрах в ста, тянулось булыжное шоссе: в одну сторону до райцентра Сенно, а в другую — на станцию Бурбин. В наш колхоз входила еще одна деревенька в шестнадцать домов — Речки. Располагалась она сразу за шоссейной дорогой, километрах в полтора от центра колхоза. Короли и Речки разделял лес Старинка, густо поросший орешником.
В июне мне было 9 лет. Жил я с мамой, двумя сёстрами, Эммой и Тамарой, и братом Маратом. Отца забрали в годы репрессий по ложному доносу. Небольшое хозяйство до участок земли в полгектара — все, что у нас было.
22 июня начиналось как обычно: мама пошла на ферму, мы (дети) были еще слишком мал, чтобы помогать взрослым, и просто гуляли. После обеда в колхоз к нашему председателю прискакал представитель райисполкома. Он-то и принес страшную весть о войне. Вечером в конторе состоялось общеколхозное собрание. Было решено: крупнорогатый скот и овец отправить отсюда подальше, чтобы немцам не достались. Также решили выкопать землянки на случай возможных боёв, чтобы было где укрыться от пуль.
— Это что же теперь будет? — приговаривали они, понимая, что на фронт могут забрать их мужей и сыновей.
Дни проходили в заботах. Женщины и подростки работали в поле, а мужчины копали землянки и возили из леса брёвна. Землянки делали большие, сразу на несколько семей. Помню, я с друзьями играл возле строящихся землянок, как вдруг мы заметили приближающийся с запада самолет. Добавим, что сегодня заказать самолет не проблема. Мужчины прекратили работу и, заслонив руками глаза от солнца, стали смотреть на жужжащую, быстро увеличивающуюся на горизонте точку, гадая, чей это самолет. А тот тем временем полетел на восток, почти скрылся из виду, как вдруг развернулся и направился в сторону железнодорожной станции Бурбин. Пролетая над ней, самолет сбросил две бомбы. После оглушительных взрывов повалил чёрный дым.
— Наверное, разбомбили нефтебазу, — сказал кто-то из мужчин.
Самолет еще покружился над станцией и улетел. Назавтра нескольким мужчинам пришли повестки на фронт. Отправили из деревни и скотт. В Королях сразу стало непривычно тихо.
Вскоре строительство землянок было завершено. Женщины и молодёжь заготавливали сено. На первый взгляд, казалось, войны и вовсе не было. Но люди только и говорили, думали о приближающемся фронта. С западной стороны стали доноситься отдалённые взрывы снарядов, напоминавшие тяжёлые раскат грома. Как-то, вернувшись с Латыгольского сельского Совета, наш председатель принес весть: Красная Армия отступает, фронт приближается. Если у людей и теплилась надежда на то, что немцев быстро разобьют, то теперь все понимали — война придёт и в нашу местность.
Ближе к вечеру следующего дня со стороны деревни Овсище стал доноситься непонятный непрерывный гул. С наступлением сумерек звук стал исходить уже из леса. В той же стороне были видны низко летящие самолеты. Люди забеспокоились. Некоторые решили переночевать в землянках, думая, что ночью пройдёт бой. Мы перебрались на ночёвку к нашей родственнице тёте Мане. У нее самой было четверо детей. Спали на полу, чтобы пули через окна не попали в нас. Только улеглись, как над нами раздался гул самолётов. Судя по звуку, их было очень много. Старшая дочь тёти Мани предположила, что они полетели бомбить Москву…
Потом раздались выстрелы: громкие и глухие. Взрослые предположили, что стреляли пушки. Через секунду все пространство заполнилось сплошным гулом. Со стороны Бурбина двигались по шоссе танки. Судя по лязгу гусениц о булыжники, их было несколько. Бой нарастал. От взрывов снарядов в окнах дребезжали стекла. И мы пожалели, что не перебрались в землянку. Вдруг на стекле мы увидели блики. Было ясно, где-то что-то учреждениях. Сын тёти Мани Геня осторожно поднялся и, пригибаясь, подошёл к окну. Около шоссе горел танк. Высокое и яркое пламя поднималось метра на два. Между домом, где мы находились, и конторой проходила небольшая дорожка. По ней неожиданно прогрохотал танк. Мы очень испугались.
Во второй половине ночи бой начал ослабевать, а под утро почти полностью затих. Как только рассвело, мы перешли в землянку. Часов в девять мама решила вернуться в дом, чтобы подоить корову и принести нам что-нибудь поесть. При выходе из хлева во дворе она столкнулась с немцами. Один из них наставил на маму пистолет и начал что-то говорить на своём языке. В это время мимо двора проходила тетка Аня. Увидев немца и маму, подошла и начала объяснять на пальцах, что у мамы четверо детей, и чтобы он не стрелял. Наверное, немец что-то понял. Он опустил оружие и ушёл.
Вскоре опять началась стрельба. На этот раз стреляли больше из пулемётов и винтовок. Из пушек стреляли редко. В 500 метрах от землянки виднелись небольшие кусты. В той стороне были слышны выстрелы, и мы с Геней решили вылезти из землянки и посмотреть, кто там стреляет — красноармейцы или фашисты. Только мы взобрались на землянку, как из кустов раздались два пулемётные очереди. Мы быстро скатились в землянку. Пули в нас не попали, но зато нам попало от взрослых. Одна из женщин сказала, что нас могли заметить немцы и придти сюда. Как в воду глядела. Из кустов вышли трое вооружённых людей и направились к нам. Один был в чёрной форме, а два — в серо-зеленоватой. Немцы заглянули в каждую землянку и, поговорив между собой, ушли. Нам снова досталось. К вечеру стрельба прекратилась, но землянку мы решили не покидать. Спокойно было и на следующий день. Только со стороны Сенно доносились звуки боя. Военных видно не было, все разошлись по домом.
Детское любопытство все жё взяло верх над страхом и осторожностью и погнало нас к сгоревшему танку. Машина стояла рядом с дорогой, повернутая пушкой в сторону деревни. Все люки были открыты, и через передний проём я увидел обгоревшую грудную клетку человека. Больше от него ничего не осталось. В метрах 300-х на шоссе на стороне лежал еще один танк. На перекрёстке стояла побитая осколками машина, рядом с которой лежал мёртвый красноармеец. Между Королями и Овсищем находилась небольшая гора, прозванная жителями Чёрной. Зимой мы катались с нее на лыжах. У подножия горы стоял танк с полностью обгоревшей краской. Немного левее находился еще один, уже целый, танк. Все они были советскими…
Возвращаясь в деревню, мы увидели на шоссейной дороге несколько немецких мотоциклов. Три из них свернули в деревню. Один остановился возле конторы. Немцы слезли и зашли во двор. Из всего сказанного ими мы поняли только одно слово: «Яйцо». Тётка Аделя вынесла из дома несколько яиц и трясущимися от страха руками отдала немцам. Те сложили поживу в каску, сели на мотоциклы и уехали. Все были рады, что фашисты никого не тронули. Тётке Настасье повезло меньше. К ней тоже подъехали немцы и стали требовать «яйки». Но она то ли не поняла, то ли не хотела отдавать, и один из немцев ударил ее стволом автомата в сторону. После этого тётка вынесла яиц. Остановившись на шоссе, немцы устроили обед. После чего уехали в сторону Сенно. Вскоре со стороны Бурбина показалась большая колонна немцев. Она прошла мимо нас и также направилась в Сенно. Ближе к вечеру в деревню заехали две грузовые машины с красноармейцами и броневик. Остановились возле конторы. Несколько местных жителей подошли к солдатам. Немного поговорив, красноармейцы выехали на шоссе в направлении Сенно. Позже мы узнали, что около Осиновки они столкнулись с немецкой группой, завязался бой, большая часть наших солдат погибла.
На следующий день несколько женщин и мы, дети, пошли в лес за ягодами и натолкнулись на окопы. Всюду были разбросаны листовки на немецком языке. Насобирав ягод, мы вышли на шоссе. На дороге нас остановила группа из 30 конных немцев. Впереди был немец в фуражке. Наверное, офицер. Он стал делать руками какие-то знаки. Тётка Соня отдала ему свою корзину. А вскоре все собранный нами ягоды оказались в них. Нам же вернули пустую посуды. Довольные немцы поскакали в Сенно. А мы, расстроенные, что придём домой без ягод, и радостные, что нас не тронули, направились в деревню.
Вот так мы познакомились с войной. И оказались в оккупации. Что впереди? Как жить? Скоро ли придёт освобождение? Все эти вопросы беспокоили и взрослого, и маленького человека.
Записал
Алексей
Шидловский,
11 класс, Белицкая ГОСДСШ.
