Трагедия семьи Лозинских
До войны в местечке Сенно евреи составляли 80% местного населения. Через четыре военных года их насчитывалось уже единицы — прошедших через от оккупации и выживших несмотря ни на что. За Сенно, возле деревни Козловка, возвышается стела, установленная в память о страшных событиях зимы 1941 года. Тогда, 31 декабря, на этом месте фашисты расстреляли 965 человек, преимущественно евреев, в том числе женщин, детей, стариков. Сегодня не только застывший камень служит напоминанием о событиях 72-летней давности. Ёще живы непосредственные свидетели и их воспоминания легли в основу истории одной еврейской семьи, разделившей судьбу миллионов своих соотечественников.
До войны
Центр города, аптека… Большой дом разделён на две половины. В первой размещалась аптека, вторая служила жильём. Вокруг дома был разбит большой сад, вдали струилась речушка. Хозяином дома и заведующим аптекой был Моисей Лозинский — добрейшей души человек, за лекарствами и советом к нему шли со всей округи. Его жена — Белла — всегда была рядом с мужем. Замечательная хозяйка, она к тому же неплохо музицировала и прекрасно вышивала. Ее работы украшали стены комнат. Своих троих детей — Семёна, Яакова и Ребекку (в семье ее ласково звали Ветой) — Моисей и Бело воспитывали в любви и доверии. Потому и выросли они достойными людьми.
Семен стал профессором Минского политехнического института. Многим советским школьникам он был известен как ведущий рубрики логических ребусов и математических задачек в крупнейшей пионерской газете «Зорька», а также как один из состовителей учебника по арифметике. Его главный автор — Парфён Пчёлка — приходился Семёну тестем. Жена Катерина работала учителем.
Второй сын Лозинских — Яков — пошел по стопом отца, получил высшее фармацевтическое образование. С детства Яков трудился в отцовской аптеке. В 12 лет у мальчугана официально появилась трудовая книжка, для этого ему пришлось выдержать самые настоящие экзамены. В 1933 году он оканчил санитарное отделение Бобруйского медицинского политехникума и фармацевтическое отделение центрального института заочного обучения НКЗ РСФСР. Учился в Бобруйском отделении медицинского института, но окончить не успел, был призван в армию. С 15 марта 1933 года Яков служит в санитарном отделении БВО. Города в его военной карьере менялись чуть ли не ежегодно: Вязьма, Брянск, Смоленск, Орел… Годы войны прошли в монгольских степях. Уже после войны были Ставрополь и Одесса.
Вето Лозинская перед началом войны окончила Киевский медицинский институт. На свои последние каникулы, в июне 1941, девушка приехала к родителям в Сенно. Сюда же погостить на лето заглянул и Семен вместе со своей женой Катей и двумя дочерьми — Леночкой и Инночкой.
ВОЙНА
Перед приходом немцев Моисей Лозинский успокаивал родных и земляков: мол, немцы — люди культурные, и опасаться их не надо. Чего стоит фашистская культурность, они испытали уже с первых дней оккупации.
После ожесточенного танкового сражения город был полон раненых солдат и мирных жителей. Вето все время была рядом с ними, помогала медикам, изорвала дома все постельное бельо на перевязочный материал. От увиденного за сутки девушка буквально поседела.
Елене — дочери Семёна Лозинского — в наглаве войны было всего 10 лет. Но и сегодня она помнит, как из соседнего дома, где жили райкомовские работники, оккупанты вывозили все вещи — в машине стоял даже фикус… Жители в это время прятались в подвалах. Город говорилось вымершим.
Сразу же после прихода в Сенно немцы обозначили еврейское население жёлтыми отметками. В скором времени на улице Ворошилова (сейчас Мичурина) было создано гетто.
Семья Лозинских попробовала покинуть город. Моисей поджёг свой дом с двух сторон. Особо старался, чтобы его аптека сгорела полностью и врагу не достались хранящиеся там целительство. Ночью Лозинские вышли в том, в чем были одеты. Двигались в Моргойцы. Но по дороге их схватили и увели в гетто.
Семен надеялся, что его не тронут, так как жена у него русская. Но пришли и за ним. Катя бросилась между мужем и полицаями с криком: «Не отдам!». Ее отшвырнули. Соседи советовали несчастной женщине забыть про мужа и спасать детей.
29 декабря 1941 года в Сенно прибыли отряды СС. Эсэсовцы и полицаи окружили гетто. Всех евреев выгнали на улицу и группами по 40 человек стали отправлять в сторону деревни Козловка, где уже заранее были вырыты ямы. Семен Лозинский шёл на расстрел, держа своих пожилых родителей под руки. Юная Вето Лозинская шла рядом. Всю дорогу девушка кричала и плакала: «Я молодая и хочу жить!!!»
Дочерям Семёна, как детям от смешанного долой все веселье замужества, тоже грозила смертельная опасность. Но Кате с Леночкой и годовалой Инночкой удалось бежать и добраться до партизан. Лена помнит, как голодные, ободранные, они бродили по лесу, в болоте увидели убитую лошадь. Голод заставил их есть сырое мясо.
Катя стала связной в партизанском отряде имени Суворова, которым командовал Александр Клячин. Ее каждодневной работой стала доставка в отряд лекарств, различных сведений по передвижению вражеских отрядов, агитационная работа среди населения, распространение партизанской литературы. Нередко вместе с ней на опасное задание ходили ее малышки. Было тяжело и страшно. За связь с партизанами она не раз попадала под подозрение полиции. Но на допросах молчали даже дети. «Нас все равно убьют, но если расскажешь, где отряд, ты станешь предателем», — этому наказу матери Лена следовала всю войну.
После войны
После освобождения Сенненщины Екатерина Парфёновна Лозинская и ее дочери вернулись в Сенно, проживали по улице Октябрьской, 10. Семья осталась практически без средств существования. Лена ходила в платье, сшитом из мешковины. Была, правда, одна «американская посылка с гуманитарной помощью», из которой девочки получили кофту и платье. Свою жизнь во время и после войны Катя описала в первом послевоенном письме, датированном 30 июля 1944 года и адресованном Якову. В излишних комментариях оно не нуждается.
«Дорогой Яша! Сегодня, после долгих розысков своих родных, наконец, я получила весть от тебя. Моего чувства и состояния я тебе не могу описать, только скажу, что мне так тяжело, что навряд ли я это перенесу, ибо состояние моего здоровья за эти три долгих тяжёлых года так подорвано извергами-фашистами, что я сейчас серьезно больно. Он тебе это краткое письмо мне так трудно, ибо вся картина жуткого зверства немцев и продажных шкур — полиции над нашими людьми снова у меня перед глазами. Вся наша семья — папа, мама, Вето и Сема погибли 31 декабря 1941 года здесь в Сенно вместе с остальным населением этой нации. Моя жизнь и детей все время была на волоске, надо мной издевались все, кто хотел. Сидела я с детьми и в подвале. Ранней весной, когда еще лежал везде снег, двигалась немецкая экспедиция по борьбе с партизанами. Я в это время ушла в лес с детьми и там жила до того дня, пока героическая Красная Армия нас не освободила от катов.
Сейчас я переехала из деревни (20 км от Сенно), где я все эти три года жила, снова в Сенно. Здесь всех детей от евреев немцы уничтожили, так, что я еще имею одно вряд, что дети мои спасены.
Дорогой Яшенька! Как я счастлива, что ты жив и надеюсь, что жива Нюра, Вовочка и Жорик. Обязательно напиши мне, где они, может, она сможет приехать ко мне в Сенно. Дом наш сгорел и все вещи тоже. Мы вышли из дома совсем без вещей, я только несла на руках Инночку, а про все остальное некогда было думать. Сейчас помогают горсовет и знакомые. В настоящее время я уверена, что не пропаду, ибо знаю, что советская власть поможет мне воспитать детей. От старшей сестры я через горсовет получила извещение, что она живет в Куйбышеве, от Фрузы из Москвы я еще ничего не имею, возможно, ее нет в живых. Как радостно получать письма от родных, что они живы, и как кровью обливается сердце, когда ждёшь этого письма и его уже никогда не получишь. Ну, что же, Яша! Спину не согнули тогда перед врагом, а сейчас нужно отомстить ему за наши семьи, за наших сирот, за наши слезы, за все то горе, которое он причинял нам на протяжении этих трех лет.
Пиши, Яша, подробно про себя, про Нюру и своих деток. Пиши мне часто, будем еще более дружными и морально поддерживать друг друга, ибо сейчас это нужно более чем когда. Пиши в Киев, может, там кто-нибудь остался жив из наших родных. Целую тебя крепко, крепко.
Катя.
Леночка и Инночка крепко обнимают своего дядю. 30 июля 1944 года.
Пиши по адресу: г. Сенно, БССР, вл.Октябрьская, 10. Лозинская Ек.» (Орфография и пунктуация автора сохранена).
Впоследствии Екатерина Лозинская стала заслуженным учителем БССР.
Сегодня правнуки Моисея и Белый Лозинских живут в Украине. Одна из них киевлянка Алла Любченко, внучка Яакова Лозинского, в прошлом году приезжала на свою прародину — в Сенно и побывала на могиле, ставшей братской для ее родных. Во время визита Алла Георгиевна встретилась с сотрудниками районного ирония, которая здесь-краеведческого музея, которым передала воспоминания и довоенные фотографии семьи Лозинских.
Не все разрушила война. Всю ту любовь, ласку, теплоту, которые царили в доме Моисея и Беллы Лозинских, переняли и передали своим детям их единственный оставшийся в живых сын Яков и невестка Екатерина. Однако, они никогда не праздновали Новый год. Эта ночь была для них ночью памяти и скорби о погибших родных.
Подготовила Ольга БОНДАРЕВИЧ.
На снимках:Семен с женой Катей, дочкой Леной и сестрой жены (1937г.); Белла (1940г.); Моисей (1940г.); Вето (1941г.); Яков (1940г.).
