Кто рискует, тот остается жив… Белорус Василий Зіскуноў, пройдя все круги ада жестоких боев 1941 года, а потом немецких и советских лагерей, получил удостоверение участника Великой Отечественной войны, а вместе с ним и узника фашистских концлагерей только в 2001 году, в возрасте 80 лет.
Усилия родных, Сенненского районного военного комиссариата, управления по труду, занятости и социальной защите принесли плоды, справедливость была восстановлена.
— Понятно, родные, земляки знали, какая судьба выпала на мою долю в годы войны. А вот после переезда на Сенненшчыну я чувствовал недоверчивые взгляды людей моего возраста. Особенно неловко было в праздники, когда ветераны войны надевали праздничные костюмы, украшенные боевыми наградами, — вспоминал тогда Василий Емельянович, который испытал горечь отступления лета 1941 года, ужасы фашистского плена, что тянулся до конца войны, уныние советского лагеря.
А весной 2004 года его не стало. Уроженца Магілёўшыны приняла сенненская земля, чтобы на могилу к нему могли прийти внуки и правнуки, которые родились на Сенненшчыне.
Красная Армия всех сильнее
В армию Василия Зіскунова, уроженца Прапойскага (ныне Славгородского) района призвали в 1940 году. Служить пришлось в Тернопольской области Западной Украины. В полковой школе их готовили как пулеметчиков. О войне никто не говорил, но все ее ждали. 18 июня курсантов подняли по тревоге и при полной боевой выкладке повели на запад. На подходе к Галича утром 22 июня над колонной прошло несколько немецких самолетов, следом — советские истребители. Городок прошли спокойно. Днем, на его окраине, красноармейцев обстреляли с воздуха. В ответ заговорили пулеметы. Стрелял и Василий Зіскуноў. Впервые в своей жизни не по учебным, а по реальных, боевых мишеням, по людям, хотя они находились в самолетах.
Через день солдаты заняли оборону в поле. Не успели хорошо окопаться, как поступил новый приказ — отступить на рубежи старой границы и там закрепиться.
Отступления не получилось. Большая часть курсантов быстро погибла под гусеницами немецких танков. Чтобы отбиться от железных страшилищ, у бойцов не было ни пушек, ни гранат, ни, даже, бутылок с горючей смесью. Те, кто ўцалеў, группами, по одному, двинулись дальше: кто на восток, кто ближе домой, к семье…
Слушая исповедь старого солдата, я то и дело бросал взгляд на его лицо, следил за выражением глаз. Сколько же всего они видели, сколько боли в них! Статус участника войны Василий Емельянович получил после многочисленных личных писем, на которых настаивала, писала дочь, после официальных обращений в архивы бывшего СССР. В том числе от имени сенненского отдела социальной помощи и райвоенкомата. Последней каплей, что сдвинула, наконец, планку бюрократических отписок, стал запрос посольства Республики Беларусь в Москве, сделанный нашим представительством по просьбе майора Александра Курса, тогда начальника третьего отделения Сенненского райвоенкомата, в Подольский военный архив. Было получено официальное свидетельство, что военная часть, в которой служил в 1941 году красноармеец Василий Зіскуноў, принимала участие в боевых действиях. Были оформлены необходимые документы в органах социального обеспечения.
… Под Киевом Василий Зіскуноў пристав к бойцов 93-й авиабазы. Из окруженцев, а больше из новобранцев, сформировали стрелковый батальон.
И снова отступление. Под Полтавой, в составе 97-й авиабазы, командир отделения Зіскуноў попал в плен. Прорыв немецких войск был неожиданный и стремительный. Никто не успел организовать ни оборону, ни отступление. Самолет командования авиабазы поднялся в воздух и тут же рухнул на взлетную полосу, сбит немецким истребителем. Случилось это 19 сентября 1941 года, почти через три месяца после начала войны.
Через круги ада
Резервные возможности человека плохо изучены до сих пор. В стрессовой ситуации, в неблагоприятные периоды жизни, как правило, происходит мобилизация физических, моральных, психологических сил. Активизируется умственная деятельность. Зафиксированы случаи, когда матери, спасая детей, поднимала такой груз, который в обычных условиях не под силу нескольким мужчинам. Люди длительное время живут без еды и воды, видят вещие сны.
Лагерный период жизни для Василия Зіскунова начался в Полтаве. Тысячи военнопленных, угнанные на пустоту, абнесеную колючей проволокой, днявалі и ночевали под открытым небом. Через неделю их перегнали в Крэмянчуг. Условия все те же, нечеловеческие: литр баланды из ржи или чачавіцы, 200 граммов хлеба на сутки. В качестве крыши над головой — постройки, которые использовались до войны как склады артиллерийских снарядов.
Зиму парень, который только перешагнул 20-летний возраст, встретил в коротенькой, подбитой ветром телогрейке, изношенных, падвязаных проволокой ботинках, и галіфе, что светилась насквозь. Среди обитателей лагеря свирепствовали болезни, каждый день из бараков выносили сотни трупов. Ранней украинской весны дождались только 8 тысяч паўгалодных людей из 60 тысяч, что попали за колючую проволоку осенью. Зіскуноў был в их числе.
Весь этот трагический период его поддерживали сны. Истинные, пророческие, как оказалось потом. В них парень видел, как скрывались в лесах родные и земляки, как горела деревня, как погиб в лагере для военнопленных в Бобруйске брат-танкист. Василия спас случай. Счастливая для него случайная встреча.
Высокий, худой — 45 килограммов веса при росте 176 сантиметров. Этим или другим он привлек внимание к себе немецкого переводчика, который оказался белорусом из Картуз-Березы, что под Брестом.
— Как ты трываеш? — узнав, кто Зіскуноў по национальности, постукивая нога о ногу в высоких сапогах, спросил он.
В ответ Василий только пожал плечами.
Назавтра земляк-переводчик снова подошел к Зіскунова и кивнул: «Пойдем со мной».
В небольшом помещении лежали трупы. На некоторых было еще хорошее одежда.
— Выбирай, — снова так же коротко предложил он.
Шинель с мертвеца взобрался на Василия даже на целагрэйку. Назавтра он получил обувь, брюки.
— Теперь будем жить, — радостно стучало сердце.
Больше они никогда в жизни не встречались. Земляк-переводчик куда-то исчез, о его дальнейшей судьбе Василию Зіскунову ничего узнать не пришлось. Зато признательность сохранилась на всю жизнь.
Хорошие люди на жизненном пути старого солдата встречались не один раз. О них он, преимущественно, и рассказывал, вспоминал тех, кто помог, поддержал в трудную минуту. Может потому, что сам Василий Емельянович по натуре был отзывчивым и чутким человеком.
В Кістрын, что в Германии, Зіскуноў попал дыстрофікам, едва переставлял ноги. А в лагере нужно было еще работать. И снова помог его высочество счастливый случай. Он во второй раз за год свел с односельчанином Алексеем Малахоўскім. Тот работал на лагерной кухне и поспособствовал, чтобы Василия взяли в «банную» команду. Пленные, которые в нее входили, принимали только что привезенных красноармейцев, обрабатывали их одежда. Работа не требовала больших физических усилий. Рядом находилась кухня. И Василий взбодрился, стал набираться сил. Что не нравилось в команде, так это люди. Они также были пленными, бесправными рабами. Но при возможности издевались, били слабых за себя. Чем более истощенным, беззащитным оказывался человек, тем больше над ним издевались надо мною. Особенно старался один могилевский, родом из Чаус. Небольшой ростом, черноволосый, он досаждал бедолаг чем мог. Зіскуноў не стерпел. Конфликт все абвастраўся, в него втянулась вся «банная» команда. Не на стороне Василия.
И он уступил. Если одного раза стали набирать группу для сельскохозяйственных работ, попросился в нее. Сначала работали в крупных землевладельцев, потом в обычных бауэров. Работы было много, но поесть удавалось. Не хватало того, что выдавали, умудраліся воровать. Что-то съедали на месте. Остаток забирали с собой, чтобы подкрепиться ночью, подкормить больных.
Друзья-пленники прозвали Зіскунову преступником-невідзімкай. Ему удавалось не только достать у себя еду, но и скрыть ее, пронести, чтобы не заметили, не отобрали конвоиры. Однажды, уже из лагеря, что находился у города Хворост, их забрали на работу. Поселили на четвертом этаже одной из казарм в военном городке и ежедневно водили на железнодорожную станцию, где они выгружали вагоны со снарядами. На соседних путях одного раза Зіскуноў заметил закрытые, опломбированные вагоны. Что-то подсказало Василию, что там можно найти поживу. А улучив момент, он вскрыл пломбу, открыл дверь и забрался внутрь вагона. В огромных картонных коробках оказались яйца. Несколько он тут же проглотил и, ухватив упаковку, рванулся обратно. Подкрепились остальные, а яиц все было много. Бросить пожалели и решили забрать добытое в казарму, где размещались. Поступок больше смахивающее на самоубийство. В машину коробки пронесли без особых проблем. Даже предложили полакомиться добытым старому немцу-канваіру. От страха у того округлились глаза, и он замахал руками. Как пронести на четвертый этаж казармы — посоветовать никто не мог. Нести на глазах сотен немецких солдат и офицеров тоже никто не решался, потому что разоблачен кражу мог закончиться расстрелом.
— Эх, было не было, — снова решился Зіскуноў.
На вытянутые руки ему поставили коробку с яйцами, прикрыли ее какой-то тряпкой. И он пошел впереди всех. Сверху, навстречу пленным двигались немцы: солдаты, офицеры. Любой из них мог остановить, спросить, что на руках, просто сорвать одежонку из коробки. Пронесло. Наградой за решимость и смелость стали более трехсот яиц. Хватило питаться самим пленником на несколько дней, угостили водителя-немца. Тот не отказался, не в пример канваіру.
На военных, невольничий путях-пуцявінах у Василия Емельяновича было много разных встреч.
Шел уже 1943 год. Пленник Зіскуноў оказался в Норвегии, где его работу использовали для укрепления линии немецкой обороны. Узники копали окопы, обкладывали их камнями, вырубали блиндажи в скалах. На душе было мутарна. Сколько еще терпеть? Или когда придет конец мучэнням? Информации о событиях в мире, ход войны не было никакой. Разве только нужно было верить снам.
Василий, по-прежнему, снилось родные места. Но уже иначе. Немцы оставляли их, отступали. Да и здесь, где они были еще полными хозяевами, что-то изменилось в поведении конвоиров, солдат с передовой.
Даже в конце войны немцы в окопах имели все необходимое. Находясь рядом с ними, пленники тоже не упускали шанс что-то обрести для собственного обихода. В тот раз им перепало сливочное масло, сигареты и шнапс. Две бутылки спиртного выпили сразу, еще бутылку и сигареты припрятали. Масло также потребили, остатки отдали канваіру. А то на глазах у остальных немцев стал его кушать.
Пленных выстроили и, приказав достать все, чем можно было резать масло, стали осматривать вещи, одежда. Не найдя ничего подозрительного, совершили обыск в помещении, где держали узников. Нашли шнапс, сигареты.
Вечером пришел унтер-офицер, как потом узнал Зіскуноў, член фашистской партии, австриец по происхождению. Пленные ожидали казни. Но все обошлось легким ушчуваннем и сертификаты: «Крадите, но чтобы никто не знал!»
Заканчивался 1944 год. Возможно, в 1941 году за такую выходку была бы смерть. Может человек хороший попался, понимал и немного говорил по-русски, чем не прамінаў при случае попользоваться. В конце концов пленные и австриец-фашист стали чуть ли не друзьями.
Выбор
Освобождение принесли американцы. Они сразу стали говорить про советские лагеря и возможные репрессии, приглашали бывших заключенных на работу в США, на постоянное место жительства. Некоторые соглашались. Им тут же давали костюм-тройку, ботинки, другие необходимые вещи и отправляли на теплоходы. Василий Зіскуноў не поверил запугиваниям, не купился на обещание райской жизни. Он рвался домой. В июне бывших узников погрузили на поезд, который доставил их за Москву, в лагерь, где содержали бывших военнопленных. Приподнятое настроение сменился апатией. Им явно не доверяли. Многие куда-то исчезали, других отправляли уже в советские лагеря.
Ангел-хранитель и здесь не оставил Василия Зіскунова. На этот раз он предстал в лице коменданта лагеря. Оказалось, судьба уже сводил их. Еще в начале войны при отступлении через Западную Украину, после очередного налета немецких самолетов, боец Зіскуноў столкнулся лицо к лицу на тропинке в пшеницы с двумя лейтенантами. Один из них и был теперь начальником лагеря. Тогда они покурили, поговорили несколько минут и разошлись. Оказалось, чтобы встретиться снова, вот здесь. После короткой, искренней беседы майор сказал: «Я отпускаю тебя, Василий. Правда, никаких документов выдать не могу. Езжай домов. Может повезет».
Через двое суток он был дома. Зашел в военкомат, где ему выдали временный военный билет, устроился на работу. С 1954 года до выхода на пенсию в 1981 году работал шофером в одном из колхозов Быховского района, не сделав ни одной аварии.
Такой вот судьба: обычный или необычный — как на кого. Василий Емельянович Зіскуноў не стремился изменить жизнь, переделать людей, с достоинством прошел все предопределенные испытания.
Александр Лозюк.
